* * *
И ноги ватные от бега,
И путь растянется в кольцо.
Декабрь плеснул пригоршню снега
В разгорячённое лицо. –
Но всё вернулось:
Город пыльный,
Что снега ждёт, –
Уж не тепла,
Чтоб выпал мягкий и обильный, –
И посветлела б ночью мгла;
Стучит дверями, как зубами;
Дрожит ветвями на ветру;
Подъездов серыми губами
Вздыхает грустно поутру.
И я опять брожу по краю,
Стою на краешке зимы.
За руки тёплые хватаю
Любимых, что пришли из тьмы.
Ловлю,
Но тени отступают
И жалко жмутся по углам,
Как первый снег в паренье тают,
Не приникая лбом к рукам.
* * *
Замерзают слова на ветру,
Превращаются в звонкие льдинки.
Дни летят, как монетки, в дыру,
Как в часах вниз стекают песчинки. –
Истекут.
Значит – время пришло
Уходить вдаль по свежему снегу,
Что скрипит, как под губкой стекло,
Или прыгнуть с обрыва с разбега
И лететь, не раскрыв парашют,
Обмирая от чувства полёта.
….Как бельё, крутит время, нас в жгут,
Но всё манят, как птицу высоты…
И простынки, как птицы, парят
На верёвке на старом балконе,
Об расцветшие стёкла звенят, –
И печаль душ родных в этом звоне.
* * *
Не сбылось.
Снег спокойный и тихий
Мягко падает мне на лицо.
И играют волшебные блики
От гирлянды, завитой в кольцо,
Что всю площадь собой оградила.
Мягкий, ровный, сиреневый свет!
И опять появляются силы
Улыбаться на взгляды в ответ.
Вот и на год ещё постарели.
И не все с нами встретили год.
И макушками-пиками ели
Потянулись пронзить небосвод.
Ледяные фигурки из сказки,
Словно души шагнули на свет:
Все растают от солнечной ласки,
Но прочертят по сердцу свой след.
* * *
Зачем в сосульки ёлку наряжаем,
Навешиваем бусы, мишуру;
И старый год весельем провожаем;
И колупаем, будто кожуру,
Чтоб вытащить гранатовые зёрна,
На днях последних года толстый лёд,
Срок приближая своего ухода,
Гуляем дни и ночи напролёт?
Фонариков волшебное миганье
Напомнит детство,
Дружный хоровод,
И с горки на фанерочке катанье,
В осколках фейерверка небосвод.
Не возвратить, увы, ту веру в чудо.
И шапка лотерейная пуста.
Но для чего меня целуешь в губы,
Не веря в то,
Что жизнь начнём с листа?
И почему тебе я отвечаю,
Как стрекоза, касаюсь глаз крылом
И ничего тебе не обещаю.
Слеплю и брошу в спину снежный ком,
Чтоб обернулся,
Под лопаткой холод –
Как будто сердце остро заболит
(А ты забыл, что далеко не молод…)
И этой болью странной удивит.
* * *
Мерцают светлячки-огни,
Запутавшись средь жёсткой хвои;
Мелькают, словно наши дни,
Как толкунцы в весёлом рое.
Шампанским пенится бокал,
Звенит, что год отчалил в полночь,
На тройке белой ускакал,
Снег разметав пути пообочь.
И сколько тех, кого увёз
С собой,
Засунувши в повозку?
Друзей всё больше в тот обоз,
Что гонит кучер-ветер хлёсткий,
Садится, будто отдохнуть,
Как прокатиться с ветром в поле. –
Мы встретимся когда-нибудь,
С улыбкой солнечной, без боли,
В краю,
Где райский плод в руках
Горит, как солнце на закате.
…И хвоей санный путь пропах.
Накатан путь по снежной вате…
…Как густо пахнет в доме ель!
Блестя озябшей мишурою,
Забросит хвою где-то в щель. –
И запах до весны не смою.
* * *
Новый год снежинкой пролетел.
Проспала в заснеженной берлоге,
Отдыхая от цейтнота дел.
Дни летят…
Но только что в итоге?
Снова снег…
Еловый запах вслед
Птицы, на руках поплывшей к свету.
Старенький затасканный сюжет.
И вопрос, что вечен, без ответа.
Оловянный холод мерзлоты,
Что долбили ломом, словно наледь;
Галки, облепившие кресты;
Будто холмик, тающая память.
Что ж кричим,
Встречая Новый год,
Радуясь,
Что жизнь ещё короче?
И глядим в расцветший небосвод,
Словно в зацелованные очи?
* * *
Птицей праздники все пролетели,
Снегирём, что присел на карниз.
Стукнул клювом по белой панели
И скатился, как солнышко, вниз,
Чтобы после взлететь не у дома,
Где сижу я одна и грущу,
Ожидая волшебника-гнома,
Что чайком с пирогом угощу.
Лишь бы только в ту сказку поверить,
Где семь гномов творили добро.
Ветер дерево рьяно метелит
И пинает подъезд, как ведро.
Я на звон приникаю к окошку –
Вот над церковью встала звезда:
К неба бархату, будто бы брошку,
Прицепили, замкнув провода.
Купола в серебристом свеченье
И светёлка горит голубым.
И такое волшебное пенье,
Что вплетается в розовый дым.
Ну и пусть чудеса не случились
И не лился на рану елей…
Лишь бы строчки, толкаясь, толпились,
Провожая в закат снегирей.
* * *
Всё раньше темнеет.
Позднее светает.
День серый, как будто холодный бетон.
И мысль о конце постоянно витает:
Ещё он не скоро, но жизнь – под уклон.
Всё больше знакомых в дыму растворилось,
Ушло сквозь снега,
Не подняв воротник.
И снова сегодня мне мама приснилась.
Я к ней потянулась,
Включила ночник –
И комната снова
В закат окунулась.
И вспомнила снова:
Я в мире одна.
И мартовским ветром опять задохнулась,
Что в фортку плеснул,
Словно моря волна,
Солёная,
Горше последней полыни,
Что камни шлифует, стирая углы,
И вечностью дышит,
Где сердце остынет
И выйдет, как будто штрафник, из игры.
Повеяло мартом,
Хоть стрелки – на зи́му.
И тает лишь первый тот снег на Покров.
И жизнь утекает, ссутуливши спину.
И нет на прощанье натянутых слов.
* * *
Этот воздух небрит и колюч.
И впиваются в сердце иголки,
Хоть и солнце пришло из-за туч.
По сугробам натыканы ёлки,
Что осыпали хвою в дому:
Грелись, сохли в цветном освещенье.
Как неспелую взяв в рот хурму,
Проглотила скорей угощенье. –
И застыла от боли в груди:
Ни шагнуть, ни вздохнуть,
Ни заплакать.
Хоть и знаю: весна впереди
И капели елеем закапать.
* * *
Подать рукой уже до лета.
И снова солнце бьёт в глаза,
Хотя ещё тепло одета
И слабо верю в чудеса.
Их нет.
И никогда не будет.
И близких больше не вернёшь.
И милый мой не приголубит.
Но ветра тёплого хлебнёшь. –
И снова крылья вырастают:
Летать, как в детстве в ярких снах.
Снега, как сахар в чае, тают,
Но привкус соли на губах. –
Опять кусала молча губы,
Увидев путь грачей домой:
Но едкий дым свивают трубы,
Свет преграждая голубой. –
Летят, дымы не огибая,
Коль время снова гнёзда вить.
И птичий крик – как звон трамвая,
Что здесь нельзя переходить.
Остановлюсь, вбирая небо
В себя
И думая о том,
Что к цели тянемся мы слепо
И в облаках рисуем дом.
* * *
Лета лишь завязь,
А гложет печаль.
Плавится город:
Так май колобродит!
Цвета столь быстро опавшего жаль.
Так вот и жизнь облетает, проходит…
Так и уйдёшь сквозь посыпавший снег,
Ляжешь туда,
Где сплетаются корни, –
И не замедлить стремительный бег.
Катятся дни, словно мутные волны.
Вынесет снова на гребень –
И вниз –
Так и качаешься в поисках света.
Сменит своё направление бриз.
Звёзды растают на кромке рассвета.
Так растворишься однажды и ты,
Словно звезда, отражённая в море.
Кто-то озябший по краю воды
Будет бродить в неоплаканном горе.
* * *
Лунный диск на воде,
Над водой – будто пар.
Так подвижны луны очертанья!
И, как зуммер пищит, неотвязный комар.
Крик совиный в ночи, как рыданья.
Но протянешь ладонь –
И весь свет облетит,
Опадёт, словно цвет у жасмина.
Лунный свет чешуёй на воде заблестит –
И никак не собрать воедино.
Я хотела б забыть
И не помнить о том,
Как любила я лунные ночи,
Где стоял за спиной
Освещённый наш дом. –
Только жизнь оказалась короче…
Брошу камень – и диск пропадёт.
И закружатся в танце осколки.
Соловей, как безумный, в чащобе поёт.
И впиваются в сердце иголки.
* * *
Опять река прозрачна и чиста.
Зенит у лета.
Буйных трав цветенье.
Жизнь не начнёшь,
Как с чистого листа.
В саду притихшем
Тонкий запах тленья. –
Так сад запущен.
Срубленный сушняк
Гниёт который год.
Рассохлась печка.
И дом,
Как набок севший пароход,
Весь накренился в сторону крылечка.
Летит труха и мошки с потолка.
Скрипит осокорь старыми ветвями.
И эта жизнь тесна и коротка,
И то и дело хлопает дверями.
Побудь ещё, совсем не уходи,
Уже ушли так многие в тот холод.
Там ничего не будет впереди.
И распахни застёгнутый свой ворот –
И впалой грудью ветерок вдохни,
Он пропитался травами и хвоей.
Как крылья стрекозиные, здесь дни.
И перегной лежит уже в три слоя. –
Никто не жжёт опавших листьев медь.
Всё, как в лесу, сплетается корнями,
Как сеть сосудов…
Как грудная клеть,
Река здесь дышит и рябит тенями.
* * *
Что кричишь проказница-кукушка,
Растеряв в хвоще своих детей?
Мхами обросла моя избушка
В царстве необрубленных ветвей.
Крышу устилают шишки, хвоя
И с берёзы сброшенная медь,
Что лежит под ветками в три слоя
И не может дальше полететь,
Словно семя, брошенное клёном.
Что, кукушка, сколько мне налжёшь?
Вновь в июле, от дождей зелёном,
От родных, в снег вплывших, не уйдёшь.
Шаг по саду –
Снова память веер
Распахнула с омутом картин;
И включился с голосами плеер,
Что конец не может быть один,
Коль прокрался в чащу сада лучик,
Как шалфей в медовом янтаре,
Из времён, где не висели тучи,
А роса ложилась на заре.
* * *
Сучья сухие шуршат под ногами.
Выстрелит ветка – и вздрогнешь опять.
Лето за летом проходит кругами.
Нет всех родных, что могла потерять.
Лето за летом проходит похоже.
Всё зарастает деревьями сплошь.
Вырубишь клёны – но, господи боже,
Встали опять, словно во поле рожь.
Так и живу,
Год от года старея
И не умея узлы развязать.
Цепкие корни повсюду пырея.
В глине с горы каждый год увязать.
Сколько осталось сюда возвращаться,
Жить в тишине, словно серая мышь,
И каждый год как навеки прощаться
С блеском воды,
С рябью шиферных крыш?
Сколько любимых, в снегах занесённых! –
Только опять – как стоят за спиной,
Выросли, словно настырные клёны,
Крылья раскрыли, как зонт надо мной.
* * *
Детский смех доносится с реки,
Как хрустальный всплеск:
«За счастье встречи!»
Все родные нынче далеки.
Обниму саму себя за плечи.
И парит, как бабочка, листок
(Как качели, тоненькая ветка).
Жгучий спазм замедлит кровоток.
Не спасёт волшебная таблетка.
Колокольчик маленький, звени!
Хрусталём разбейся над волною.
Как ручей весенний, прогони
Ту тоску, что дышит за спиною.
Положила руки мне на грудь –
И прижала,
Замерев в надежде,
Что замру – и не продолжу путь
Вдоль реки, как плавала здесь прежде.
* * *
Едкий дым донёсся от костра,
Будто листья мокрые сжигают.
Эта жизнь, как водопад, быстра.
Ледяные брызги обжигают.
Едкий дым палёных шашлыков,
Что с соседской дачи тащит ветер.
Рваные простынки облаков.
И печаль плетёт паучьи сети.
Вяжет горечь огненных рябин.
В сердце вновь полынная свобода.
Стелется река, как будто бинт,
Сколько лет осталось до ухода?
Нет родных.
Зарос крапивой сад.
Не найти тропинки между сосен:
Пробираться к свету наугад.
Жить – как плыть куда-то вниз без вёсел.
Помню в детстве:
Что ни шаг – то мель.
Волоком тащили лодку к устью.
Боль от всех случившихся потерь.
Ощущенье жизни в захолустье.
Сколько там доплыть мне до конца?
От лучей дремотная истома.
Рвутся, как бумажные, сердца
У калитки пряничного дома.
ВСЁ БОЛЬШЕ ЛЮБИМЫХ ОСТАЛОСЬ ЗА КРАЕМ
1
Всё больше любимых осталось за краем.
Уходят – как в тамбур захлопнули дверь.
А будто недавно распахнутым маем
Гуляли, не зная о хине потерь.
Сужается круг,
И сдувается шарик,
Воздушный,
Повешенный в спальне на крюк.
И только впитавший луч солнца фонарик
Горит на дорожке, бегущей на юг,
Спешащей на юг среди тёмного сада.
Жасмин облетел и сирень отцвела.
И только вьюнок,
Как лоза винограда,
Белеет сквозь сумрак.
И в сердце игла
Опять уколола
Тоской о любимых,
Что тоже когда-то смотрели с крыльца.
И падали звёзды,
Не в руки им, мимо,
И было ещё далеко до конца.
2
Всё больше знакомых осталось за краем.
Уходят, не думая мир покидать.
Как будто и не было душного мая,
С черёмухой, что начала отцветать.
Как будто и не было нежных объятий,
Где пах поцелуй земляничным кустом.
Как будто и не было после проклятий
За то, что сложился, как карточный, дом,
Что думали: «Будет стоять, словно крепость,
Ветра отражать, словно зеркала луч».
Какая ж была то наивность, нелепость
Той веры,
Что хлябь вся стоит из-за туч;
Что их разогнать –
И вернётся всё снова:
Зелёный шалаш и по пояс трава,
И полный садок золотого улова,
И кругом пойдёт от даров голова.
Лишь только бы жить,
Не остаться за краем…
Кто знает,
Отмерено сколько нам дней?
Как старый лопух, уцелеть за сараем,
Косы избежав,
Жить как цепкий пырей. –
Пускай все обрублены крепкие корни! –
Ещё отрастим и пробьёмся сквозь грунт.
Лишь только бы день обошёл самый чёрный,
В котором ни звёзд не зажжётся, ни лун.
* * *
Качает ветер бурый лист,
Что время отдирать от веток.
А лист пустился в пьяный твист,
Хотя мозоли от балеток.
Сентябрь без запаха дождя,
Не золотой:
Как голубь серый.
Одна по городу бродя,
Жалею:
Лето пролетело.
Да что там лето!
Жизнь прошла,
Как каблучками простучала,
Спеша к тому,
Кого нашла
И счастье сладко обещала,
Оставив шлейф духов своих,
Тот запах ландыша и мяты,
Нескладный юношеский стих
И горечь не одной утраты.
* * *
Пахнет опять горьковатым дымком.
Лето в разгаре,
А ночи студёны.
Не напиваюсь холодным глотком
Воздуха,
Что пропитался палёным.
В небо смотрю –
Сколько звёзд в вышине! –
Точно букашки, – пока в отдаленье.
Мучает лёгкий озноб в тишине,
Словно предчувствуешь гибель и тленье,
Словно мерещится скорый конец:
Будут шуметь корабельные сосны,
С ветки взлетит желторотый птенец, –
Только тебе не увидеть те вёсны.
Запах еловый, как в день похорон.
Хвоей усыпан весь сад под ногами.
Жизни суровый и старый закон:
След на воде разойдётся кругами.
Так же и мне,
Словно камень лететь.
Сколько кругов насчитают с причала?
Только бы что-то оставить успеть… –
Горсть из того, что судьба обещала.
* * *
И спала жара,
Словно лист сорвалась,
Что высох на тоненькой ветке.
Весь день собиралась гроза. –
Собралась…
Гремело, но дождь – из пипетки.
Три капли упало,
Реку взволновав, –
Чтоб после во тьме раствориться.
И время теперь урожай собирать.
И скоро потянутся птицы
В заморские страны,
Где вечно тепло,
Колючих снегов не бывает.
И зелень садов отражает стекло,
И в нём облака пролетают.
И птица рванётся прошить облака,
Пьянея от сини зеркальной.
И станет ей саваном лист лопуха,
И путь её сменится дальний.
* * *
Опять гремит с утра
И душная истома.
Не верится в прогноз,
Что кончится тепло.
Хоть вдалеке ещё
Звучат раскаты грома,
Уже звенит протяжно
Всё в трещинах стекло.
Уже за Волгой дождь –
Им берег тот завешен:
Как будто горизонт
Над морем потемнел.
Живёшь среди травы.
Ход дней здесь
Так неспешен.
Как лук-батун, растёшь,
Не выпуская стрел.
Что цели?
Тлен и дым.
Уйдёшь, как все уходят,
Как падает листва
И засыхает ствол.
Пушинка на ветру.
Круговорот в природе.
Сравнявшийся с землёй
От вод весенних холм.
* * *
Яблоки ветки к земле притянули,
Как снегири копошатся в траве,
Там, где стоит скособоченный улей.
Рой улетел…
Мысль одна в голове:
Что ничего не успеется в жизни.
Будет за августом август сгорать.
Нету погоды под осень капризней.
Птицам опять этот сад покидать.
Снова гремит над стальною рекою.
Медленно туча ползёт в тишине.
Запах аниса и нота левкоя.
Молнии вспышки на той стороне.
Мимо протащит
Иль краем заденет?
Или накроет опять с головой?
Так и над жизнью сгущается темень.
Выйти сумеешь ли после живой?
* * *
Природа в преддверье снегов
Застыла в тревоге предчувствий.
Снег падал уже на Покров,
И лёд за день встал даже в устье.
А после растаял, как дым,
Когда ветер с юга вернулся.
Не быть нам уже молодым.
А шмель после снега очнулся,
Но только ещё не весна:
Желтеют цветы, как мочало.
Ещё он не понял со сна,
Что это зимы лишь начало.
Летает по жухлым лугам
И ищет свою незабудку,
И кру́жит, как чокнутый там,
Где зябко уже не шутку.
Вот так же очнулись и мы
В преддверие дальней дороги
Туда,
Где с крестами холмы,
Окажутся домом в итоге.
* * *
Опять рисую инеем узоры
На жизни,
Что прозрачна, как стекло.
Как надоели с любопытством взоры,
Сверлящие с усмешкою чело!
От взглядов занавешусь снежной тайной,
Искрящейся на солнечных лучах.
Снежинки все, что так необычайны,
Дождинками окажутся в руках:
Сольются, став похожими, растаяв,
От чуда не оставив ни следа.
Кордебалетом в небе позабавив,
Сверкать им на ладони как вода.
| 
