* * *
Сковало лужи льдом надёжным.
Из лета – сразу на мороз.
Запахло воздухом таёжным.
И в голове один вопрос:
Зачем ко мне стучался в осень,
Когда забила накрест дверь?
И в сердце боль разлуки носим,
И не хотим ещё потерь.
Зачем тебя я окликаю,
Смотрю из тёмного окна,
Своей природе потакаю,
Хотя привыкла быть одна?
Зачем уходишь прочь по тропке,
Сутулый, как вопроса знак?
Я не веду в душе раскопки,
Я знаю, что найду и так…
Найду печаль
И жажду чуда
Увидеть аленький цветок,
И страх того,
Что в старость худо
Без локотка под локоток.
* * *
Так неожиданно зима
Дохнула ледяным дыханьем.
И с веток снега бахрома
Тревожит бережным касаньем,
Что удивительно легко –
Как первый трепет поцелуя.
Вновь вспомнишь: мама далеко.
Любовь проходит, нас минуя.
Теченье жизни подо льдом,
Что тоньше слюдяного крова.
И говорим мы не о том
С тобой прозрачный вечер снова.
Подковой светится луна,
Что завалилась ветром набок.
И я с тобой опять одна,
И мягок снег, как войлок тапок.
Вот так бы жить,
Как в тапках нам,
Смотреть в глаза,
В них отражаясь;
И верить розовым бы снам,
К закату быстро приближаясь.
* * *
Зачем в сосульки ёлку наряжаем,
Навешиваем бусы, мишуру;
И старый год весельем провожаем;
И колупаем, будто кожуру,
Чтоб вытащить гранатовые зёрна,
На днях последних года толстый лёд,
Срок приближая своего ухода,
Гуляем дни и ночи напролёт?
Фонариков волшебное миганье
Напомнит детство,
Дружный хоровод,
И с горки на фанерочке катанье,
В осколках фейерверка небосвод.
Не возвратить, увы, ту веру в чудо.
И шапка лотерейная пуста.
Но для чего меня целуешь в губы,
Не веря в то,
Что жизнь начнём с листа?
И почему тебе я отвечаю,
Как стрекоза, касаюсь глаз крылом
И ничего тебе не обещаю.
Слеплю и брошу в спину снежный ком,
Чтоб обернулся,
Под лопаткой холод –
Как будто сердце остро заболит
(А ты забыл, что далеко не молод…)
И этой болью странной удивит.
* * *
По пути-то было пять минут.
Ничего о доме не сказали.
Потемнело небо, как лоскут,
Набухало снегом, как слезами.
Пять минут.
А под ногами лёд –
И иду, как будто по канату.
И готовлю в мыслях бинт и йод,
Сердцем женским чувствуя утрату.
Как лунатик, я бреду на свет.
Не будите: я дойду до края.
Пустяки,
Что столько сплыло лет
С кипенного, в белом цвете мая…
И приму вдруг снег за лепестки,
Что летят, оставив завязь пло́да.
Пять минут – и мы уже близки.
И другое стало время года.
* * *
Рябины сладость средь зимы.
Ладони нежность ловит темя.
И свет луны течёт из тьмы,
Он льётся прямо на колени.
Смотрю куда-то за окно.
Я так боюсь очароваться.
Слова как мягкое руно.
Луч в дом торопится прокрасться.
Подрежет свет своим серпом –
И упаду на грудь, как колос.
И поплывёт в тумане дом,
Всё набирая с горки скорость
* * *
Ах, зачем эти губы нежны?
Растопить попытались все льдины…
Ах, зачем были мысли грешны
И рисую пастелью картины?
Снег январский –
Сугроб, как снегирь,
Полыхает на солнце закатном.
И следы – как рассыпан имбирь –
Натоптали мы в чувстве невнятном,
Не навстречу друг другу, не прочь,
Не по кругу,
А просто в смятенье,
Что тихонько сгущается ночь,
Но в очаг не подбросить поленья.
* * *
Зачем поверила зиме,
Что расцветает сад в метели?
Что свет луны в кромешной тьме,
Как лучик солнца на постели?
То снег летит –
Не лепестки,
Что осыпа́ли вишни в мае.
И снег ложится на виски,
И я в любви – глухонемая.
И скоро, скоро
Всё пройдёт,
Стареют чувства, как бумага.
Желтеет даже толстый лёд,
Впитавший глину из оврага.
* * *
Опять вода со снегом по колено,
Хоть Новый год ещё не отмигал.
Я вырвалась из обаянья плена.
Весь интерес к тебе, как свет, пропал.
И от того – как будто в самолёте,
Когда вдруг резко в яму попадёшь.
И пустота звучит в мажорной ноте,
Как упадёт в копилку звонко грош.
Хвоинку с ёлки будто раскусила –
Пахучая и лишь слегка горчит.
И мило улыбаюсь через силу,
Хоть под лопаткой колет и болит.
Что, сердце, задохнулось ты от бега
По тротуарам с вешнею водой?
И с крыш съезжают льдины без разбега.
Под крышами, что плачут, ты не стой!
Не слушай ты рыданья водостока,
Что пустоту отлили в трубный звук.
От этого лишь больше одиноко,
И валятся предметы все из рук,
Из рук, что помнят только поцелуи
И пальцев дрожь –
Как клавиш вниз полёт,
Как губы на порезы словно дули –
И в море жизни мы теряли ход…
* * *
Значит, поздно.
И нет уже лёгкости,
Чтоб летать на качелях любви.
И робеем от странной неловкости,
Что огонь затушили в крови.
Значит, поздно.
Метелица белая
Остужает мой лоб и лицо;
Будто снежника ягоды спелые,
Сыпет снег на моё пальтецо.
И ловлю я губами горячими
Свежий снег, забывая слова.
И смотрю я глазами незрячими
На тебя –
Ни мертва – ни жива.
* * *
Тишина. И праздник за окном.
Ни звонков,
Ни стука в дверь с подарком.
И опять всё помню я о том,
Что свече сгореть и стать огарком. –
Прогорит без дыма, без следа,
Освещая ночь всю в снежной пыли.
Будто мы – под током провода,
Параллельны, в инее застыли.
Нам руки опять не протянуть,
Осыпая искрами сугробы.
Мишура на ёлке, словно ртуть, –
Серебрится шарик высшей пробы.
* * *
Вот и ушло ожидание чуда.
Праздник окончен.
И в горле вновь ком.
Горкой навалена в мойке посуда.
Окна затянуты снова ледком.
Снова полынь распустилась на стёклах…
Кажется, даже и воздух горчит.
Чуть отогревшись в руках твоих тёплых,
Сердце – как поезд под горку – стучит…
Знает, что поздно влюбляться зимою,
Что под ногами – накатанный лёд,
Что никогда ты не станешь стеною,
Время готовить повязки и йод.
Но отчего вновь душа замирает –
И обрываю губами полынь,
Так безрассудно опять забывая,
Что серп луны там сквозь звёздную стынь?
* * *
Лужи веером, снег во дворе,
Точно кожа сошла от ожога.
Дождь вуалью висит в январе. –
И от этого снова тревога.
Загулявшая в полночь весна
Пахнет талой прозрачной водою.
Жизнь, как погреб набитый, тесна.
Жизнь как выгнулась яркой дугою,
Летней радугой.
Лампочек свет,
Что мигают рождественской тайной,
Будоражат всем тем, чего нет, –
В жизнь длиною любовью случайной.
* * *
Как ветер, голос потеплел
И обволакивает дымом.
И петухом в ночи запел,
Дохнул смятеньем юга, Крымом,
Где пахнет морем виноград,
Где укатало море гальку,
Между душой и телом лад,
Где жизнь припудривают тальком.
Хотя на улице плюс три
И машут варежками вербы,
Но, как погода не хитри
И не раскачивай нам нервы
Тем,
Что весна – любви пора,
Где плыть корабликом с ручьями,
Январь стоит в углу двора
И смотрит мокрыми очами.
* * *
И март пришёл с лицом апреля.
Сер снег, как известь,
Весь осел.
И с крыши прыгают капели,
Но ты мне вслед не поглядел.
И я ушла, расправив плечи
И нацепив ажурный шарф,
И всё твердя:
«Ещё не вечер,
Не надувай воздушный шар.
Он полетит, чтоб зацепиться
За крону – и остаться в ней
Поникшей, сморщенной тряпицей.
И сердцу будет лишь больней».
* * *
Весна нахлынула дождём,
Что лил всю ночь
И день субботний.
И мы опять чего-то ждём,
Не став от талых вод свободней.
Бежит, как горная река,
Ручей по краю тротуара,
Друг с другом слиты облака.
Лишь мы по-прежнему не пара.
Всего за сутки стаял снег.
Земля, как в сбитой марле рана.
А половодье чувств и рек
Запахло в воздухе дурманно.
И на краю судьбы застыв,
Одна стою, без половины,
Как на разломе скользкой льдины,
Как на плоту, на ней поплыв…
* * *
В райском лете одной
Куковать среди трав,
Где алеет, как кровь, земляника.
Здесь другие живут в мире полном забав:
На реке скутера гонят дико.
Водомётом вода,
Шлейф из брызг за спиной.
Средь кувшинок замру, как плотвичка.
И о берег вода бьётся мутной волной.
Мы с тобой – как сгоревшие спички:
Отклонились головками прочь
Друг от друга, спалённые чувством.
Ясный день – будто белая ночь.
Жизнь течёт зацветающим руслом.
* * *
Поговори со мной, мой золотой,
Не проверяя взглядом поступь стрелок.
Я так устала быть сама с собой,
И вышла я из возраста горелок.
Зачем бежать?
Я сразу повернусь
И посмотрю испуганно и жалко.
И после, словно в детстве разревусь,
Когда отняли взрослые скакалку.
А я летела прямо в небеса
И замирала в предвкушенье счастья,
Не замечая, что пришла гроза,
Что втянет в ливень грубо за запястья. –
И я до нитки вымокну в момент,
Пока бегу, разбрызгивая лужи,
Под старенький палаточный брезент,
На островок сплетённых рук и суши.
Поговори со мной,
Слезу смахни,
Вспорхнувшими, как бабочка, губами,
Что полетела прямо на огни,
Затрепетав бескровными крылами.
* * *
Мой золотой,
Ну, снова обмани,
Зови любимой и целуй беспечно.
Как бабочка, лечу я на огни. –
Как водопад, ведь время быстротечно.
Как бабочка, лечу я на тепло
И трепещу озябшими крылами,
Ведь небеса опять заволокло
Набухшими слезами облаками.
Зови своей, хорошей, дорогой,
Сжигай запястья жаркими губами.
Я, как песок, твой впитываю зной,
Чтоб обжигать,
Когда пройдёшь ногами
Босыми,
Встав на цыпочки, к реке
И уплывёшь туда, где рябь кругами,
И все следы твои на ветерке
Рассыплются песчинками-стихами.
* * *
И март пришёл с лицом апреля.
Сер снег, как известь,
Весь осел.
И с крыши прыгают капели,
Но ты мне вслед не поглядел.
И я ушла, расправив плечи
И нацепив ажурный шарф,
И всё твердя:
«Ещё не вечер,
Не надувай воздушный шар.
Он полетит, чтоб зацепиться
За крону – и остаться в ней
Поникшей, сморщенной тряпицей.
И сердцу будет лишь больней».
* * *
В райском лете одной
Куковать среди трав,
Где алеет, как кровь, земляника.
Здесь другие живут в мире полном забав:
На реке скутера гонят дико.
Водомётом вода,
Шлейф из брызг за спиной.
Средь кувшинок замру, как плотвичка.
И о берег вода бьётся мутной волной.
Мы с тобой – как сгоревшие спички:
Отклонились головками прочь
Друг от друга, спалённые чувством.
Ясный день – будто белая ночь.
Жизнь течёт зацветающим руслом.
* * *
Сижу опять у речки в тишине.
Не разорвать законченного круга.
Ни облачка не видно в вышине.
Шалфей и мята на опушке луга.
Усталый ветер листьями шуршит.
Берёзы разрослись, как будто травы.
Тебя зову,
Но ты не лыком шит.
И не найти друг к другу переправы.
Мостки снесло проворною шугой,
А брода нет,
И вся рассохлась лодка.
И кожу сушит очумевший зной.
На весь июль погоды дивной сводка.
И спит в затоне старый пароход,
Он в снах цветных плеск волн не вспоминает.
…Связать б из брёвен неказистый плот,
Из тех, что припасли под дом как сваи,
И сплавиться на берег тот, другой,
Где ты стоишь и машешь веткой ивы,
И думаешь о том, что сам не свой
И никогда не будешь уж счастливый.
| 
