Раньше люди раскрывали душу случайному попутчику под стук колёс,
монотонно твердящий: «Это всё временно. Скоро новая станция. Новый пейзаж, и
твой недолгий попутчик скоро выйдет в
незнакомом тебе городе, в который ты вряд ли приедешь когда-нибудь; окунётся в
свои заботы, нахлебавшись холодной мутной воды, и даже не вспомнит о тебе никогда и мимолётом.
Не отложится в памяти ничего из того, что выплеснул на него гелевыми чернилами. Обесцветится на свету.
Сотрётся из памяти, как с магнитофонной ленты». Это почти всегда знал тот, кто наспех, торопясь, выворачивал наизнанку, швами вверх, душу. Но
всё равно спешил, захлёбываясь,
рассказать о том, в чём мог признаться лишь себе. Стягивал с лица приросшую
к нему маску, такую привычную
обступившим его плотным кольцом людям, по которой его идентифицировали и без которой он боялся упасть в грязь.
Зачем? Откуда внезапно возникало это желание рассказать
свою жизнь, малоинтересную окружающим, которые всё равно никак твою жизнь
в другое русло не повернут? Почему после того, как забродившие прошлое и настоящее, вырвавшись
из-под плотно пригнанной крышки, выливались на случайного попутчика, вероятность встречи с которым в этом мире ещё
раз стремилась к нулю,
с души сваливался камень, будто
груз для квасящейся капусты? Словно выпускали из закупоренной, неплотно
закатанной банки газы
брожения, распиравшие эту банку, грозя её разорвать.
Почему дышалось потом легко, будто после
грозы, когда давление и жара, разразившись
ливнем, спадали?
Интернет – это тот же поезд: за окнами бегут неизвестные тебе станции;
мелькают своими похожими стволами перелески; проблёскивают лужицы застоявшейся
воды, словно солнечные зайчики от
водительского зеркала; дымят чёрными трубами городишки: дым рассеивается и исчезает, как наши
воспоминания.
И всё больше людей упорно ищут
случайного попутчика, родственную душу в
надежде, что хоть кто-нибудь услышит их
«птичий язык». Рыщут, накрыв лицо таинственной карнавальной маской или ажурной
вуалью, из дымки которой
вырывается душа со всеми её
тревогами, обидами, надеждами, тоской и печалью о том, что ты так и не
был услышан, и одновременной боязнью
быть прочитанным окружающими тебя в реальном мире.
Всё больше пожилых пытаются поведать миру в различных блогах о своей бренной жизни, нелёгкой, но набитой событиями, как кошёлка на рынке, в надежде задержать мгновения, утекающие, как песок
между пальцев, чтобы быть развеянными по
ветру. Ну, а молодые… Это не время проходит, проходим мы. Скоро и они будут читать свои записи и
думать: «Ну и дурак же я был, но как искренне верил в «прекрасное далёко»,
которое не состоялось». Не так далёк тот день, когда они будут смотреть на лица своих постаревших одноклассников и радоваться, что через столько лет можно запросто найти человека из своей юности.
И всегда можно просто исчезнуть, удалиться, сойти на ближайшей станции, потеряться в сетях и не вернуться туда,
откуда начинал свой путь. Вы меня услышали? Спасибо Вам. Но меня уже
нет, я высадился. Не догонишь…
Как полёт облаков, как тени от ветвей на стене, по которым хлобыщет ветер…
А близкие рядом… Застегнёмся на молнию,
для надёжности накинув сверху ещё
и крючки; выстроим хотя бы гипсокартонную перегородку,
создающую иллюзию отгороженности…
